Вентворт наклонился к Ричи и широко улыбнулся, правда, с некоторым беспокойством.

— Ты знаешь наш газон, Ричи? Знаком тебе наш газон?

— Так точно, господин губернатор, — ответил Ричи вновь голосом дворецкого Тудлза. — Немного подзарос. Чего изволите?

— А вот чего изволю. Ты, Ричи, должен привести его в надлежащий вид.

— Я?!

— Да, ты. Надо скосить траву, Ричи.

— Будет сделано, папа, — сказал Ричи, но тут у него мелькнуло страшное подозрение. Может, папа имел в виду не только газон перед домом.

Лицо Вентворта расплылось в ироничной улыбке.

— Всю траву, безмозглый мой отпрыск! Перед домом, за домом, с торцов дома. А когда скосишь, я позолочу тебе ручку двумя зелененькими бумажками с изображением Джорджа Вашингтона с одной стороны и пирамидой, увенчанной недремлющим оком, — с другой.

— Я что-то не понимаю, папа, — сказал Ричи, хотя, к сожалению, понимал, о чем идет речь.

— Два доллара.

— Два доллара за столько газонов?! — воскликнул Ричи. Он был искренне уязвлен. — У нас же самые большие газоны!

Вентворт вздохнул и снова уткнулся в газету. Ричи успел прочитать заголовок на первой странице: «Пропавший мальчик всколыхнул новую волну слухов». Он мельком вспомнил странный альбом Джорджа Денбро… Но это, несомненно, им тогда померещилось… какая-нибудь галлюцинация. Даже если не галлюцинация, то вчера — это вчера, сегодня — это сегодня.

— Ты как будто не очень жаждешь посмотреть эти фильмы, — произнес Вентворт из-за газеты. Через несколько секунд над газетным разворотом показались глаза; они внимательно изучали Ричи. Внимательно и в то же время немного самодовольно. Так смотрит счастливый обладатель четырех козырей.

— Когда близнецы Кларки скосили тебе траву, ты заплатил им по два доллара каждому.

— Верно, — признал Вентворт. — Но, насколько я знаю, они не собираются завтра в кино. А если они хотят в кино, у них непременно должны быть финансы для такого предприятия. Они ведь не появлялись у нас в последние дни, чтобы поинтересоваться состоянием травяного покрова на наших газонах. Ты же, напротив, очень хочешь потратить то, чего у тебя еще нет. Эта притупленность чувств, которую я в тебе наблюдаю, возможно, вызвана яичницей и блинами, которые ты поглотил в таком количестве. А может, так на тебя подействовало мое поручение. Как видно, оно застигло тебя врасплох. Чего изволите? — Глаза Вентворта снова вынырнули из-за газеты.

— Он меня шантажирует, — обратился Ричи к матери, которая ела сухой гренок. Миссис Тоузнер снова пыталась похудеть. — Это шантаж. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Да, дорогой, я знаю, — ответила мать. — У тебя на подбородке крошки яйца.

Ричи утер подбородок и предложил:

— Три доллара, если я управлюсь сегодня до твоего прихода. Ну как, пойдет? — спросил он у газеты.

Отец снова выглянул на мгновение.

— Два пятьдесят.

— Послушай. Не воображай, пожалуйста, что ты Джон Бенни.

— Мой кумир, — заметил Вентворт из-за газеты. — Решайся, Ричи. Я хочу еще посмотреть результаты боксерских поединков. Ты мне мешаешь.

— Согласен, — вздохнул Ричи. Когда родители припирают тебя к стене, они отлично знают, как это делать. Однако все получилось довольно забавно. Прикол, одним словом.

Ричи косил траву и говорил разными голосами — репетировал.

7

В тот же день в пятницу, в три часа пополудни, вся трава на газонах была скошена, а в субботу утром Ричи проснулся, имея в наличии два доллара пятьдесят центов. Почти состояние. Он позвонил Биллу, чтобы пригласить его в кино, но Билл мрачно ответил, что поедет в Бангор, где должен пройти какой-то логопедический тест.

Ричи изъявил сочувствие и добавил хорошо поставленным голосом Билла Заики:

— Зад-зад-задай им там жа-жару, старина.

— Смотри, тебе самому за-зададут, То-тоузнер, — сказал Билл и положил трубку.

Ричи тотчас позвонил Эдди Каспбраку, но тот пребывал в еще большем унынии, чем Билл. Его матушка купила кучу проездных билетов на автобус. Они собирались нанести визиты тетушкам Эдди, проживавшим в Хейвене, Бангоре и Хэмпдине. Все три тетушки были такой же комплекции, как и миссис Каспбрак, и все три были не замужем.

— Каждая будет щипать меня за щеку и говорить, как я вырос, — признался Эдди.

— Это оттого, что они знают, какой ты очаровашка, душканчик, Эдз. Прямо как я. Я с первого взгляда, как тебя увидел, сразу понял, какой ты душканчик.

— Иногда мне кажется, что ты говнюк, Ричи.

— Говнюк говнюка видит издалека, — парировал Ричи. — Ты на следующей неделе будешь на Пустырях?

— Наверное, если ребята пойдут. Хочешь в войну поиграть?

— Было б здорово. Но знаешь что… мы с Биллом хотим кое-что тебе рассказать.

— Что?!

— Пусть Билл рассказывает. Это его касается. Ну ку-ку. Хорошо тебе провести время у тетушек.

— Издеваешься? Не остроумно.

Затем Ричи позвонил Стэну, но Стэн проштрафился, разбил окно в большой комнате. Играл в летающую тарелку блюдом для пирога и не справился с виражом. Бац! И придется в субботу и воскресенье отбывать дома трудовую повинность, а возможно, и в следующую субботу и воскресенье. Ричи посочувствовал другу, затем спросил, придет ли Стэн на следующей неделе на Пустыри.

— Наверно, — предположил Стэн, — если отец не засадит под замок.

— Ни фига себе, Стэн. Подумаешь, стекло какое-то, — удивился Ричи.

— Стекло-то стекло, но очень большое — вздохнул Стэн и положил трубку.

Ричи уже хотел выйти из гостиной, но тут вспомнил про Бена Хэнскома. Он взял большую городскую телефонную книгу и обнаружил в ней телефон некой Арлин Хэнском. Поскольку это была единственная женщина в списке, Ричи сообразил, что это, должно быть, матушка Бена, и набрал номер.

— Я бы с удовольствием, но я уже потратил все свои деньги, — стыдливо и удрученно признался Бен. По сути дела, он истратил все деньги на конфеты, минералку и ломтики жареного мяса.

— У меня полно денег, — заверил его богатенький Ричи (ему не хотелось идти в кино в одиночестве). — Могу ссудить.

— Да? Вот здорово. Ты это правда?

— Ну так, — озадаченно подтвердил Ричи. — Почему бы и нет?

— Идет, — радостно отозвался Бен. — Два фильма ужасов. Ништяк. Так ты говоришь, один про человека-волка?

— Ну.

— Слушай, старина, я обожаю фильмы про оборотней.

— Ну ты даешь, Хейстек. Смотри не наложи в штаны.

Бен рассмеялся.

— Итак, у «Алладина» на входе. Хорошо?

— Заметано.

Ричи положил трубку и задумчиво посмотрел на телефон. Ему внезапно пришло в голову, что Бену Хэнскому, должно быть, одиноко. При этой мысли Ричи почувствовал себя почти героем. Насвистывая, он взбежал по лестнице на второй этаж, чтобы до кино почитать комиксы.

8

На улице было солнечно, ветрено и прохладно. Пританцовывая, Ричи шел по Сентер-стрит, щелкал пальцами и напевал под сурдинку «Рокин Робин». Настроение было отличное. Поход в кино всегда поднимал ему настроение. Он любил этот волшебный мир, эти волшебные грезы. Ему было искренне жаль всякого, кому приходится в такой день заниматься скучными делами: Билла с его логопедическим тестом, Эдди с тетушками, беднягу Стэна, который весь день будет драить тряпкой крыльцо веранды и подметать гараж в наказание за то, что блюдо для пирога полетело не влево, как было задумано, а вправо, прямо в оконное стекло.

В заднем кармане у Ричи лежал попрыгун «йо-йо» на шнурке. Ричи достал его и попытался в который раз «уложить спать». Это было вожделенной мечтой Ричи, но пока у него не получалось. Поганец деревянный Дункан никак не хотел «укладываться»: либо падал вниз и тотчас подскакивал, либо повисал на шнурке без признаков жизни.

Пройдя половину пути по Сентер-стрит, Ричи увидел девчонку в бежевой юбке плиссе и белой блузке без рукавов. Она сидела на скамейке у входа в аптеку и ела мороженое в стаканчике, похоже, фисташковое. Яркие золотисто-каштановые, ниспадающие локонами до лопаток волосы на солнце отсвечивали медью. Ричи знал лишь одну девчонку с такими необыкновенными волосами. Это была Беверли Марш.